Осенняя страда.
Грянула осень! Настала пора убирать корнеплоды и вырывать гигантские клубни, которые знатно вспучили ноне землицу. Тут и там на необозримых полях нашей Сибири - матери слышатся веселые шутки и задорный девичий смех и гам. Дедушковый смех слышан реже и все больше из кустов, куда их (дедушков) задуло средним порывом ветра. Бабушки, те напротив, крепко держаться обоими руками за мешки с корнеплодами и это им здорово помогает бороться с ветром и другими осадками. Бородатые мужики в фуфайках покрякивая и сплевывая всаживают по самое нехочу острие совковых лопат. Лопаты почти полностью заглубляются в жирную мать - землю.
Мужики преют, но не сдаются, только иногда позволяют себе всхохотнуть, али из шалости, хлопнуть по спине пролетающего мимо дедушку. Бабы носятся туда-сюда, волоча по полю полные мешки, в которые вцепились довольные бабушки. В мешках весело брякают пасленовые корнеплоды да клацают вставные челюсти старушек. Бабы прыскают. Одной рукой они, похахатывая тащат мешки, второй кормят грудью своих детишечек. Дети растирают кулачками по лицу сопли вперемешку с землей - матерью и пользуют мамкину грудь вперемешку с сырой картохой.
Тракторист не внемлет. На нем женская майка и мальчиковый комбинезончик. На гусеницу трактора невзначай намотался старый бабий тулуп, умело перешитый из опрелых мужичачих кальсон. Баба тут же в нём. Она блажит.
В левом крайнем углу овального поля… Кто это? Да это же чучело! Ан нет… Это председатель по-хорошему присел на жухлую от кислоты ботву. Ан да. Это чучело. Вдруг сверху, и как бы чуть слева, высоко-высоко в небе, метрах в трёх от земли пролетел кукурузник, до верху гружёный отборной репой, которую с боем отбирали в соседнем колхозе. На этот звук, из густых кустов брусники на поляну высыпал пышущий здоровьем председатель.
"Здравствуй, аэронавт",- закричал он отборным матом и ухнул из обоих стволов в небо. Аэронавт ойкнул и просыпал немного репы. И тут с громом и молниями бацнул, как из ведра, мелкий грибной дождик.
Все ушли домой, а председатель с разбегу, скользя, влез на огромную репу, которую не смогли запихать ни в один мешок, и оттуда с высоты репы принялся растолковывать одинокому слушателю неоспоримые преимущества квадратно-гнездового метода над простым киданием в грязь. Чучело слушало. Солнце зашло, всё затихло и этот покой нарушало только монотонное бормотание председателя да вжиканье сторожа Кузьмича.