"Жизнь замечательных флибустьеров"
Глава IV. Шторм
Выпив в одиночку и в кромешной гальюновской темноте два ведра корабельной тормозухи, которая при свете оказалась заплесневелым настоем галюциногенной ламинарии (ведра стояли левее), и закусив пудиком конины, которая оказалась гниющей ветошью и тайным складом старых панталон Хуго Янсена - боцман Коля вышел на палубу. И тут все началось…
А закончилось не скоро. Через неделю. После этого пришлось на буксире заводить судно в док, менять всю палубную обшивку, обскребать на 6 раз ахтерштевень и киль, сдавать в химчистку обезьянку Чичи, а заодно и толстого Билли, который, сразу после выхода боцмана на палубу, зачем-то захотел его обнять покрепче, крюйс-рею пришлось выкинуть, как впрочем, и саму бизань-мачту, якорную цепь, в виду ее полной непригодности, сдали в металлолом, но ее не приняли, так как она не соответствовала ГОСТу и ТУ.
В этот раз было еще хуже и гаже. Сначала мощный фордевинд задрал нос клипера "Евнуха Евпата" вниз и урыл в волну, которая налетела из-за угла и ну безобразничать. Взвыл зюйд и понёс пену. Разорвав небо на две очень неровные половины, вдарила молния и, скользнув по бом-брам-стеньге, ушла в камбуз, откуда тут же выбежал дымящийся Чунь Хунь с обугленными котлетами на противне, размахивая расплавленным черпаком. Капитан был уже ко всему готов и владел ситуацией как никто другой. Его спокойствие поражало даже опытных чаек и их друзей акул*, так как директор судна уже напялил на себя три спасжелета, трое ласт, карнавальную маску Пиноккио, от всей души вставил трубку по самый загубник мимопробегающему Янсену и сильно продул.
Свои рекомендации по спасению на водах капитан кричал в рупор, сделанный наскоряк из перьев баклана, и фантиков из под карамелек. Он радостно подбадривал нерадивых матросов своим расписанным под гжель багром.
-Взять рифы! Дети кабачковой икры! - вопил старший по званию на судне.
- Диких пираний вам в рейтузы! Держать по волне! Вперёд, жертвы кроссинговера, на фок-мачту! Рубить такелаж, недостойные сыны Отечества!
Очередной порыв ветра выдул из смотровой бочки одутловатого Питера и, покружив его между мачтами, как старую засохшую чешую, швырнул к ногам главаря. Испуганное лицо вперёдсмотрящего было искажено ужасом и часто не по-уставному мигало.
-Капитан! Что нам предначертано? - высказал сомнения Питер и что есть силы замолчал, с сыновней преданностью глядя на кэпа.
-Не гадай сколько смертным отпущено дней,
-Небосвод нас и сеет и жнёт без затей. - патетически раздвинув ноги, утешил его багром лихой атаман. Тут же прибежал разодетый в дымящиеся лохмотья Чунь Хунь и стал неадекватно разевать рот, и с силой показывать свой, не по годам, мокрый живот всем желающим.
-Маса капитана, бог огня взять твоя еда и не поставить на место. - Запричитал кок, кланяясь задом и приседая передом.
-Послушай, мой юный друг, - по-отечески мягко начал капитан, берясь обеими руками за багор и широко отводя его за спину.
Будет прав, кто театром наш мир назовёт,
Все мы - куклы, а кукольник - сам небосвод.
На ковре бытия он нам даст порезвиться
И в сундук одного за другим уберёт.
Чунь Хунь ещё ниже заприседал и ещё шире заулыбался и стал вертеть пальцем около виска, пока капитанский багор сполна не настиг его три раза и низверг влево на Хуго Янсена, который ещё не успел отойти от вчерашнего. Вдруг мощный шквал ветра выбросил на отдраенную седым юнгой Джимом палубу изрядный шмат морской пены величиной с кулачок.
Флибустьеры онемели от ужаса, а один даже растерялся. Такого бывалые пираты никогда не видели. Особенно не видел этого слепой добряк Франкенштейн изредка подменяющий вперёдсмотрящего Питера. Сделав вид, что ничего не произошло, пираты неторопливо разбрелись по делам, которых в этот день хватало с лихвой. Шторм никому не давал скучать. Он крепчал, как селёдка в рассоле. Воздух был наполнен брызгами солёной пучины и растерзанными телами альбатросов, которые насквозь пробивали паруса и вонзались клювами в мачты и руль.
Никто не спал и не ел, потому что всё сгорело да и первая звезда не показалась на небосводе, а до этого нельзя. Накатил девятый вал. Все флибустьеры пошли на попятную и ахнули, как один. Такого они ещё тоже не видывали - огромная волна высотой в три локтя и один палец низверзлась на палубу, оставив на ней после себя стаю безобразных в своём первозданном бесстыдстве акул.
Очутившись в новой для себя среде обитания, акулы содрогнулись и загудели. Их ноздри по-звериному жадно раздувались, глаза горели, как раскалённые угли, а хвост не горел, но пах сильно и тиной. Все опешили и растерялись. Только капитан сохранял спокойствие и свой багор. Он видел и не такое и не так. Его распоряжения носили короткий и ёмкий характер, типа депеши-молнии до востребования на абонентский ящик 1243.
-Юнга! Незаконнорождённый выкидыш краба! Почему мусор на плацу!? А? - и посмотрев на боцмана, добавил:
-Злые вы. Уйду я от вас. Все как один бросились помогать юнге Джиму, который остался стоять на месте и пучил свои глаза. Тут акулий главарь подал сигнал к отходу, и стая безобразных морских хищников дружно, кто куда, в одном направлении, ломанулась за борт, увлекая за собой снасти, все какие были, и, конечно же, Хуго Янсена.
-Человек за бортом! - заорал кто-то голосом Хуго Янсена и замахал его руками. -За одно проверь днище! - приказал Янсену Бешеный Якорь. -И подкрась ватерлинию! - распорядился заместитель Гарри, кидая вслед два ведра с половой краской и двуручный валик без шубки.
-А мне привези аленький цветочек! - взмолился коротышка Гамильтон, свешиваясь с борта дальше, чем разрешалось нормами приличия, за что и получил тут же капитанским багром.
Пока добрые пираты ненасытно раздавали распоряжения, виновник торжества охая и кхекая вылез с другой стороны судна и неслышно шлепая мокрыми мокасинами подошел к своим товарищам со спины и заорал:
-А мне шампунь от перхоти давай!!
-А моя хочет 2 золотника для сковородок! - торопясь и глотая слюну вскричал Чунь -Хунь. И тут пиратов прорвало.
-Кайло! Подайте мне кайло! - неистовствовал нехорошего вида Дрыщ, который требовал, чтобы все его непременно звали дон Фелиппо де Сальводорес.
-А мне копию свидетельства о рождении! Оно утеряно мною при давешнем абордаже!
-Бабу! - коротко и зычно кричал кто-то с багром, -Бабу!!
-Требую увеличения оклада старшего судового механика на 25% + 13 зарплату, с учетом абордажного коэффициента и послеабордажной психологической реабилитации на камбузе!
Тут же раздавались крики не совсем разобравшихся в сути происходящего момента пиратов:
-Пирожки! Горячие пирожки!
-Кручу верчу, запутать хочу!
-Лужу, паяю, оплодотворяю!
-Привораживаю пиастры! Привораживаю пиастры!
-Морского ежика в штаники! Кому ежика в штаники?
-Подделываю справки об абордаже! А вот кому справки?
-За мзду составлю резюме и портфолио!
-А вот кого багром сподобить? Багром кого?
-Позолоти ручку, мой эбонитовый, всю правду расскажу!
-Годовая подшивка Плейбоя? Всего за три дублона!
-"Сокол Жириновского"! Кому "Сокол Жириновского"?!
-Свежие кириешки с доставкой в каюту!
-Рулю, табаню и остекляю лоджию!
Спонтанная ярмарка продолжалась до самого окончания очень сильного шторма. К утру с порубленным такелажем, истерзанной акулами палубой, с тремя пробоинами и одной бортовой грыжей клипер прибило к необитаемому острову. Охрипших пиратов наконец-то сморил сон и они валялись где попало и с кем попало. Последним, как всегда, хохоча упал Бешеный якорь, с багром в одной руке и с горячим пирожком с акульим ливером в другой. Над ними каркали чайки, перед ними простирался золотой пляж, за ними гыкали толстопузые медузы, а под ними были рифы, мель и не было киля.
-------------------------------------
Крюйс-рей - второй снизу рей на бизань-мачте. К нему привязывается парус, называемый крюйселем.
Акула - большая рыба со ртом и без хобота, живёт в воде.
Годовая подшивка Плейбоя - я бы тоже не отказался! Может есть у кого?